Чарли был южанин, отзывчивый, чудесный, очень толстый и внушительный человек с обаятельной улыбкой. Он обладал исключительной способностью вдохновлять других, вы за ним готовы были идти на самое рискованное дело, даже если отдавали себе отчет в том, что это грозит гибелью.
Вместе с тем он был наделен редким даром проявлять строгость и великодушие одновременно. Был случай, когда из тринадцати зон нашего сбытового округа моя зона оказалась по объему продаж на последнем месте. Я был этим очень расстроен. Увидев меня в гараже, Чарли подошел, обнял одной рукой и поинтересовался: "Чем это ты так угнетен?"
"Мистер Бичем, - ответил я, - у нас тринадцать зон, и по объему продаж моя заняла тринадцатое место".
"А, к черту, пусть это тебя не расстраивает, должен же кто-либо быть на последнем месте", - сказал он и двинулся дальше. Уже дойдя до своего автомобиля, он повернулся. "Но послушай, - крикнул он мне, - не вздумай оставаться последним два месяца подряд!"
Его речь была чрезвычайно образной. Однажды заговорили о том, чтобы послать нескольких новичков из нашей конторы на встречу с филадельфийскими дилерами, которые не отличались большой вежливостью. Чарли заметил: "Эти ребятишки столь зелены, что по весне коровы могут их сразу сжевать вместо травы".
Он мог быть и предельно резок. "Делай деньги, - говаривал он. - Забудь обо всем другом. Запомни, парень, мы живем в системе, производящей прибыль. Все остальное - мишура".
Бичем имел обыкновение порассуждать о здравом смысле, о жизненных уроках, которые каждый должен извлечь сам для себя, об опасностях, о которых вас никто не предостережет. "Помни, Ли, - повторял он, - единственное, чем ты обладаешь как человеческое существо, - это твоя способность размышлять, это твой здравый смысл. В этом твое единственное реальное преимущество перед обезьяной. Помни, лошадь сильнее, а собака дружелюбнее. Поэтому, если ты не можешь отличить кучу конского навоза от порции ванильного мороженого - а многие не умеют, - это очень плохо, так как ты, никогда не добьешься настоящего успеха".
Он прощал ошибки, но только в том случае, когда их признавали. "Всегда помни, - говаривал он, - что ошибки делают все. Беда в том, что большинство людей просто не хотят их открыто признавать. Когда парень перепил, он ни за что на свете не признает, что сам виноват. Он попытается свалить вину на жену, на любовницу, на детей, на собаку, на погоду, но никогда не возьмет ее на себя. Поэтому, если ты напьешься, не ищи оправданий. Просто пойди и посмотри на себя в зеркало. А затем уже являйся ко мне".
На собраниях по итогам продаж он иногда посвящал несколько минут перечислению выслушанных им оправданий относительно того, почему плохо продаются автомобили, чтобы никто не вздумал их повторять.
Он уважал людей, открыто признававших свои промахи. Он не любил тех, кто постоянно выискивал себе оправдания или продолжал вести проигранное сражение, вместо того чтобы начать новое. Чарли был бойцом и стратегом, всегда смотрел вперед и думал о том, что предпринять дальше.
Он был отчаянным курильщиком, и, даже когда врач заставил его бросить курение, он не мог вовсе расстаться с сигарами. Он брал в рот незажженную сигару и жевал ее. То и дело он вынимал из кармана перочинный нож и срезал отжеванный кусок сигары. После собрания казалось, что в помещении находился кролик, так как на столе валялось 10-15 маленьких кусочков сигары, очень похожих на кроличий помет.